"Я считаю, что литература гораздо больше говорит о реальности, чем газета. Литература имеет дело с тенденциями, она их видит и из них делает материал для вечности. Я вообще больше верю литературе, чем газете. Газета растворяется в пёстрой пустоте, газета не видит силовых линий, она поверхностна. А литература — это тот магнит, который располагает опилки правильным образом, и сразу обнажаются силовые линии. Так что я считаю, что литература — вообще главный источник нашего знания о мире."
(с) Д.Л.Б.
Всё идет к тому, что я скоро начну собирать цитатник имени Быкова. Собственно, уже собираю, но пока, в основном, в стол...
Я была на противоположной стороне улицы. И увидела потрясающую картину. Навстречу нашим ветеранам шли два немецких старика той же возрастной категории. Бодрее на вид безусловно. И как-то ухоженнее, что ли. Один из них явно плохо слышал, потому что другой ему очень громко рассказывал о каком-то докторе, которого он вчера посетил, и есть новая терапия, и... Так громко рассказывал, что слышно было на другой стороне улицы. Поравнялись, кинули друг на друга взгляд и было пошли каждый своей дорогой, но... Немцы вернулись, подошли к нашим. Дальше был диалог, больше напоминавший пантомиму с яркой жестикуляцией, с обрывками каких-то фраз, намешанных на двух языках, со словами глуховатого немца - его было очень хорошо слышно - о том, что он пятьдесят лет не мог спать спокойно, и война - это беда, и нынешние немцы - они не такие, они совсем другие. И в конце - я своими глазами видела - бывшие солдаты обнялись. Обнялись, расцеловались. И на глазах у наших стариков были слезы. Я прожила в этой стране почти пятнадцать лет. Но такую сцену видела всего единожды, и она потрясла меня до глубины души. <...> Я не наивна и далека от мыслей о том, что все оставшиеся в живых солдаты вермахта готовы брататься с нашими ветеранами. <...> Но все же старшее поколение знает и помнит, и я ни разу не слышала плохих слов по отношению к русским в контексте той войны. Никогда. И эта страна извлекла уроки из тех страшных событий, и сделала выводы. И идет вперед. И возит своих детей на экскурсии в бывшие концентрационные лагеря, и показывает, и рассказывает, и признает. Вот за это я люблю Германию. Несмотря на все прошлое или, по-другому, - зная ее прошлое и видя ее настоящее.
Не знаю, чем это объяснить, но на реке все необыкновенно раздражительны. Пустяковые неудачи, которые на суше проходят почти незамеченными, приводят вас в бешенство, если они случаются на воде. Когда Гаррис и Джордж разыгрывают из себя ослов на суше, я снисходительно посмеиваюсь, но когда они ведут себя как болваны на реке – я пускаю в ход такие ругательства, что кровь стынет в жилах. Когда другая лодка лезет прямо наперерез моей, я испытываю непреодолимое желание схватить весло и перебить сидящих в ней – всех до единого. Люди, обладающие на суше мягким и кротким характером, становятся грубыми и кровожадными, как только попадают в лодку. Однажды мне довелось совершить небольшое плавание с молодой леди. В обычной жизни она была на редкость милым и нежным созданием, но слушать, как она выражается на реке, было просто страшно. (с)"Трое в лодке, не считая собаки"
Решила все-таки сделать такой литературно-походный пост. Началось всё с одной, недавно выложенной цитаты, а потом из разных книг их налетело столько, что захотелось как-то упорядочить и сохранить. Альпинисты, конечно, могут настучать по голове, если их назвать туристами, но я считаю, что общие принципы тут действительны не только для гор, а вообще для советского и постсоветского (может, и мирового, но х/з) туризма, для туризма как философии и образа мышления. Так что пусть будет. Пусть вдохновляет хотя бы меня, в конце концов.)) А еще я прекрасно понимаю, что это идеализация, что сегодня в реале такие идеи подтверждаются далеко не всегда. Но хорошо, что они были сформулированы. Вообще просто хорошо, что они есть. Потому что:
-...песня хороша, если ты заранее согласен с ней, а если нет - это бесполезно. (с)
Впрочем, здесь только проза, никаких песен - с песнями и так всё понятно.) Погнали.
читать дальшеЮ.Визбор "Лучше гор только горы": Рассказывают, что знаменитого французского альпиниста Люсьена Бернардини спросили на пресс-конференции: «Зачем вы вообще ходите в горы?» Покоритель невероятной стены Пти-Дрю-ответил так: «Хотя бы затем, что там никто не задает глупых вопросов». Это остроумно, да и только.
Зачем мы ходим в горы? Почему спортивное действие, совершенное наедине с самим собой, без свидетелей, если не считать товарищей по маршруту, звезд, солнца и облаков, нам милее и дороже успеха, достигнутого в присутствии стотысячной толпы? Любимые спортивные игры, сколь прекрасными они бы ни были, всего лишь площадка, где демонстрируются сила, быстрота реакции, крепость нервов... Альпинист же — партнер природы. Он состязается с величинами, не знающими ни правил игры, ни отступления, ни пощады. Эти величины — снег, скалы, лед, отвесы, ветер, холод, гипоксия. И победа в горах так щедра потому, что никакая спортивная радость не может сравниться с ней.
Меняется ли человек в горах? Да. Слесарь и администратор, художник и конструктор, технолог и ученый сообща занимаются любимым делом, и зачастую их городские привычки, стереотипы, нажитые за годы профессиональной деятельности, здесь не имеют значения. Зато здесь на первый план выходят фундаментальные качества души.
Почему-то бытует мнение, что современному интеллектуальному человеку горы необходимы, как антитеза его интеллекта, как разрядка. Это неправильно. Смешно думать, что альпинистский быт и практика горовосхождений освобождают человека от размышлений. Напротив. Здесь, вдали от телефонов, толчеи, домашних дел, чаще, чем где-либо, приходят «длинные» профессиональные мысли, значительные идеи, сами собой вспыхивают острые и глубокие мировоззренческие споры. Тем — масса.
Зачем мы ходим в горы? Я хочу процитировать Аркадию фразу из книги французского альпиниста Робера Параго, но не помню ее. Теперь могу привести ее дословно: «Что важно — это опыт, который человек один с самим собой обретает для себя в этой школе истины: оценка, которую он получает своей силе и своей слабости, и возможность судить о себе...»
Арон Крупп "Со мной ничего не случится": Они знают, что мир не кончается за пределами кольцевой дороги, что есть еще другие реки, другие леса, другие климатические зоны. И еще есть горы, и еще очень надо все это увидеть и пройти, а иначе и работа не в радость, и город противен, и вообще я еду не в ту сторону.
- Хорошо, ребята, - он задумался, - понимаете, вот мы живем в городах и будем жить там, и каждый последующий день похож на предыдущий и от этого никуда не денешься, так и должно быть, но из-за этого мы постоянно начинаем забывать, кто мы и зачем мы. А мы люди и в наше время жить сыто и спокойно слишком опасно, опасно в том смысле, что можно забыть, что мы люди - мера всех вещей. А в походах есть время подумать об этом, есть возможность вспомнить что такое человек человеку, есть возможность почувствовать, как ты зависишь от людей и как люди зависят от тебя. Это дает возможность не потерять чувство ответственности, а это главное.
- ...не слишком ли много фанатизма в вашем увлечении? Ну, я понимаю, романтика, активный отдых, а зачем остальное - опасности, гибель людей даже? - Нет, Рита, это не фанатизм, не походы ради походов. Здесь каждый получает свое. Это и поиск себя, и победа над собой ради себя и других, это самопроверка и самовоспитание.
- А где твой друг, Доктор? - Он уезжает на днях. - Туда? - Ага. - Ну, ты тоже не усидишь. - Я женюсь скоро. - Это не помеха, то есть я хотел сказать "поздравляю".
Ю.Визбор "Альтернатива вершины Ключ": Вот странно…есть люди, которые испытывают в горах чувство подавленности. Человек – муравей, песчинка. А я чувствую в горах силу. Но не потому, что я побеждаю их. Потому что я побеждаю себя. И потом, уже в равнинной жизни, я опираюсь на это чувство, как…как…на прочную зацепку.
Как никотин в конце концов влезает в кровь, становится частью тебя, так и проклятье раннего ангельського утра на рыжем скальном гребне, заиндевелая за ночь палатка, синие тени в глубине ущелья, прямо под ногами, тонкая и познанная тайна единения с горой, с облаком, с рекой, с небом, тайна, которую ты знаешь только один, - это не даст тебе жизни иной, иной тоски, иной мечты. В конце концов, горы и сделаны для того, чтобы показать человеку, как может выглядеть мечта!
Когда Арика не стало, мне пришлось много думать, перечитывая его повесть и в который раз слушая его песни, о том, что же такое туризм. Вывод был однозначен: это неосознанная, скрытая форма социального протеста. По крайней мере, так обстояло дело у нас в шестидесятые и семидесятые годы. Уходя из города в горы, в тундру, в лес, они выпадали из социума и создавали собственную модель общества по своим законам нравственности, где каждый человек стоил ровно столько, сколько он стоил, где все они получали полной мерой и полной мерой отдавали себя - все по самому большому счету. Где в человеке отступало все мелкое и открывалось все самое человеческое и настоящее, ибо таков закон выживания в тех условиях, которые они добровольно выбирали себе на месяц отпуска.
(с) Надя Крупп, предисловие к повести А. Круппа "Со мной ничего не случится".
- Вообще, спорт - опиум для народа, - заключил Иннокентий. Это было неожиданно и очень обидно. И совсем неубедительно звучало у такого некрепкого человека. - Я в теннис много играю и очень его люблю! - тряхнула головой Клара. - Играть - ничего, - сразу исправился Иннокентий. - Страшно - на зрелища кидаться. Спортивными зрелищами, футболом да хоккеем из нас и делают дураков. А.И. Солженицын, "В круге первом".
"Если способность разговаривать возникла для того, чтобы способствовать установлению отношений, в действие, вероятно, вступили уже другие факторы отбора - например, быстро растущий половой отбор. При таком половом отборе женщины должны были выбирать мужчин в зависимости от их языковых способностей. () Благодаря этой системе женщины смогут выбирать мужчин, обладающих не только хорошими языковыми способностями, но и более высоким уровнем интеллекта. В свою очередь, мужчины с хорошими языковыми способностями могли бы использовать их, чтобы привлечь женщин. С появлением языка наверняка быстро возник языковой обман, или ложь. Мужчины брали на себя обязательства и обещали всяческие блага, причем совсем не обязательно выполняли свои обещания. Это привело к появлению могущественной расы, женщинам которой пришлось без конца совершенствовать детективные способности, чтобы выявлять обман мужчин, что, вне всякого сомнения, способствовало еще большему развитию языковых и мыслительных способностей..."
(с) Джек Палмер, Линда Палмер. «Эволюционная психология. Секреты поведения Homo sapiens».
Там, где дети усиленно учатся говорить, там взрослые не теряют бесконечного количества времени на отыскивание в словесном потоке собеседника основной мысли и не изливают сами таких потоков вокруг своих мыслей, там люди не оскорбляют друг друга на каждом шагу, потому что лучше понимают друг друга, там люди меньше судятся, потому что составляют более ясные контракты, а если судятся, то по лучшим законам, потому что законодатели сами выучились в школе говорить и т. д., и т. д. Умение говорить — это то смазочное масло, которое необходимо для всякой культурно-государственной машины и без которого она просто остановилась бы. Если для общения людей вообще необходим язык, то для культурного общения необходим как бы язык в квадрате, язык, культивируемый как особое искусство, язык нормируемый. (с) А. М. Пешковский
М. Горький, "Фома Гордеев": Любовь к женщине всегда плодотворна для мужчины, какова бы она не была, даже если она дает только страдания, - в них всегда есть много ценного. Являясь для больного душою сильным ядом, для здорового любовь - как огонь железу, которое хочет быть сталью...
... что такое жизнь, если это не люди? А люди всегда говорят так, как будто это не они, а есть еще что-то, кроме людей, и оно мешает им жить.
В. Розанов, "Опавшие листья. Короб первый": Сильная любовь кого-нибудь одного делает ненужной любовь многих.
Рассеянный человек и есть сосредоточенный. Но не на ожидаемом или желаемом, а на другом и своем.
Когда мой папа впервые спросил меня, кем я хочу стать, я ответила после краткого раздумья: "Хочу стать счастливой." Он так расстроился, мой папа... Но потом я всё же стала кем-то другим, и все остались мной довольны.
Als mein Vater mich zum ersten Mal fragte was ich werden will sagte ich nach kurzer Denkpause: "Ich möchte glücklich werden." Da sah mein Vater sehr unglücklich aus aber dann bin ich doch was anders geworden und alle waren mit mir zufrieden.
... - Ты уже поужинала? - Нет еще. Я ждала тебя. - Но ты не должна меня ждать. Никогда. Очень страшно ждать чего-то. Она покачала головой: - Этого ты не понимаешь, Робби. Страшно, когда нечего ждать.
- Дорогая, ты не права. - Я не права?.. Ты хочешь сказать, я лгу? Лгу, то есть брешу? Т.е. я собака?! Мама, он меня с*кой назвал!! (с) Народное
Занимались сегодня проблемой понимания. Как письменного текста, так и устной речи. В частности, почему иногда ты говоришь человеку одно, а он понимает это совсем по-другому, да еще обижается... "Говорить - значит не передавать свою мысль другому, а только возбуждать в другом его собственные мысли". А.А. Потебня Свой жизненный опыт, свои ассоциации, свое представление о значении каждого слова... Сколько хомо сапиенсов - столько вариантов. Какое уж тут понимание? Я давно заметила, как трудно разговаривать с людьми на абстрактные темы типа свободы, любви, справедливости. Каждый подтягивает себе в помощь тезисы из личного опыта, считая их неопровержимыми доказательствами. Да и на повседневном уровне проблем хватает. Например, пережитая несчастная любовь иногда заставляет кричать о вселенском зле любви вообще - и попробуй переубеди такого человека... Или вот: кому-то скажешь: "Ты меня тут не понял, я о другом", а тебе в ответ с раздражением: "Конечно, я вообще даун, правда?" А как часто фразы вырываются из контекста, а чего стоят всякие слухи и сплетни... Это потрясающе. Потрясающе просто. Вот только как с этим бороться, не совсем ясно. "Если ты способен понимать другого, ты до некоторой степени подобен ему." (с)
- Конкретно: в чем смысл моей конкретной жизни? - Мальчики, вам что, делать нечего? Убрались бы в комнате, глядишь, и смысл найдется. (с) Жвалевский, Мытько.
Наша культура лишает нас мужества быть нежными. Эрих Фромм
И как так получается, что каждый семинар по литературе оставляет зарубку?.. Чтобы мы поняли идею одного английского романа XX века, нам процитировали кое-что из концепции Фромма - да так, что в пору задуматься не над книгой, а над собственной жизнью.
читать дальше"<...>Понятие «нежность» многогранно. Это и любовь, и уважение, и понимание. Нежность — это что-то отличающееся от сексуальности, голода и жажды. С точки зрения психологии, такие чувства, как сексуальность, голод и жажда, характеризуются самоуправляемой динамикой; их интенсивность возрастает до тех пор, пока не достигает кульминационного момента удовлетворения желаний, которые после этого исчезают на некоторое время.
Нежность же относится к другому типу желаний и порывов. Нежность не существует сама по себе, у нее нет цели, нет и кульминационных моментов и мгновенного конца. Она находит свое удовлетворение в самом действии, в радости быть преисполненным любви, ласковым и нежным, серьезно воспринимать другого человека, уважать его и делать счастливым.
Мне кажется, что в нашем обществе осталось мало нежности. При упоминании этого слова представляешь себе лишь фильмы о любви. Все страстные поцелуи вырезаны цензурой, и все же зритель должен почувствовать, как это прекрасно. В фильмах показана ложная страсть. Для многих она кажется недостаточно убедительной, но многие учатся л этой, пусть даже «мнимой», любви.
А как часто в фильме можно увидеть настоящую нежность в отношениях между партнерами либо между родителями и детьми да вообще — между людьми? Довольно редко.
Я не собираюсь утверждать, что мы не способны на нежность. Я лишь хочу сказать, что наша культура лишает нас мужества быть нежными. Это связано с тем, что наше общество имеет целевую ориентацию. Во всем есть своя цель, все нацелено на что-то определенное, постоянно к чему-то нужно стремиться.
Мы пытаемся выиграть время, а потом не знаем, что с ним делать, и «убиваем» его. Наш первый импульс всегда — чего-то достичь. Вряд ли в нас еще осталось чувство осознания самого процесса жизни без стремления чегото достичь, а только — жить, есть, пить, спать, думать, что-то чувствовать и видеть. Если в жизни нет цели — мы обеспокоены: зачем тогда все это? Нежность также не имеет цели. У нее нет физиологической установки разрядиться либо мгновенно удовлетворить кого-либо, как в случае с сексуальностью. У нее нет иной цели, кроме как радоваться теплому, нежному чувству радости и заботы о другом человеке <...>"
- Вот именно, - сказал Лис. - Ты для меня пока всего лишь маленький мальчик, точно такой же, как сто тысяч других мальчиков. И ты мне не нужен. И я тебе тоже не нужен. Я для тебя только лисица, точно такая же, как сто тысяч других лисиц. Но если ты меня приручишь, мы станем нужны друг другу. Ты будешь для меня единственный в целом свете. И я буду для тебя один в целом свете. (с) А. де Сент-Экзюпери
Не знаю, где были в детстве мои глаза и уши, когда я читала эту книжку или слушала маму с бабушкой... Но я ее совершенно не воспринимала. Может быть, дело в том, что многие детские книги по-настоящему понимаешь только некоторое время спустя, когда уже немного пройдено, когда кое-что пережито и почувствовано. А может быть, в том, что во мне сейчас куда больше от ребенка, чем, скажем, лет 10 назад.
- А что для этого надо делать? - спросил Маленький принц. - Надо запастись терпеньем, - ответил Лис. - Сперва сядь вон там, поодаль, на траву - вот так. Я буду на тебя искоса поглядывать, а ты молчи. Слова только мешают понимать друг друга. Но с каждым днем садись немножко ближе... (с)
@музыка:
Данилов и Гейнц - Песня полярных летчиков
И.С. Тургенев. Воробей. Я возвращался с охоты и шел по аллее сада. Собака бежала впереди меня. Вдруг она уменьшила свои шаги и начала красться, как бы зачуяв перед собою дичь. Я глянул вдоль аллеи и увидел молодого воробья с желтизной около клюва и пухом на голове. Он упал из гнезда (ветер сильно качал березы аллеи) и сидел неподвижно, беспомощно растопырив едва прораставшие крылышки. Моя собака медленно приближалась к нему, как вдруг, сорвавшись с близкого дерева, старый черногрудый воробей камнем упал перед самой ее мордой — и весь взъерошенный, искаженный, с отчаянным и жалким писком прыгнул раза два в направлении зубастой раскрытой пасти. Он ринулся спасать, он заслонил собою свое детище... но всё его маленькое тело трепетало от ужаса, голосок одичал и охрип, он замирал, он жертвовал собою! Каким громадным чудовищем должна была ему казаться собака! И все-таки он не мог усидеть на своей высокой, безопасной ветке... Сила, сильнее его воли, сбросила его оттуда. Мой Трезор остановился, попятился... Видно, и он признал эту силу. Я поспешил отозвать смущенного пса — и удалился, благоговея. Да, не смейтесь. Я благоговел перед той маленькой героической птицей, перед любовным ее порывом. Любовь, думал я, сильнее смерти и страха смерти. Только ею, только любовью держится и движется жизнь.